24.10.2007
Юрий ПРОКОФЬЕВ
Разговоры со страной
(разговор десятый)
http://www.fondsk.ru/article.php?id=1032

Три раза в год Президент России Владимир Владимирович Путин общается с широкими массами народа, и три раза в год можно узнать не только его точку зрения по отдельным вопросам, но и составить какое-то представление о направлении развития России в целом, общем подходе главы государства к социально-экономическим проблемам, к целям и задачам внешней политики. Эти три выступления – ежегодное Послание Президента Федеральному Собранию, традиционная большая пресс-конференция, ежегодно организуемая для российских и зарубежных журналистов, и «Прямая линия» в радио- и телеэфире.

Очередная «Прямая линия с Президентом России» состоялась 18 октября. К ней было проявлено особое внимание, с ней связывались особые ожидания, поскольку это – последний разговор такого рода перед уходом Путина с поста Президента. Однако ожидания наблюдателей, рассчитывавших, что «Прямая линия» подведет некую черту, итог, не оправдались. Была такая же беседа, как и предшествующие шесть бесед. Тональность состоявшегося разговора никак не соответствовала тому, что в этой ситуации можно было бы ожидать от Путина – человека, который уходит и вроде бы должен дать преемнику наказ, подвести хотя бы предварительные итоги своего президентства. Ничего этого не было – ни во вступительном слове (хотя было сказано, что это последняя такая беседа Путина в должности Президента Российской Федерации), ни ответах на вопросы. Содержание, характер ответов Президента на вопросы - все свидетельствовало о том, что человек, уходя, остается. 18 октября Путин выступал перед страной как человек, который твердо уверен, что та политическая линия, та экономическая политика, которую он проводит, будет осуществляться и после того, как он перестанет быть Президентом России.

Что это было? Своего рода политическая психотерапия, прием, используемый для того, чтобы обеспечить плавную смену власти в России, чтобы спокойно до мая 2008 года исполнять обязанности президента? Или нечто другое? Путин ведь всегда удивлял неожиданностью очень многих своих решений и прежде всего – кадровых. Это, повторяю, была беседа человека, который не собирается уходить. Не случайно специалисты подсчитали, что наиболее часто употребляемым Путиным в этом его выступлении словом было слово «обещаю» - то, чего раньше в таких беседах не было.

Некоторые политологи считают, что Путин станет кем-то наподобие российского Дэн Сяопина, имея в виду патриархальную модель, при которой фактическим руководителем страны, гарантом ее развития в рамках преемственности курса был человек, не занимавший главных официальных постов в государстве. Сказал же сам Путин, что он, уйдя с поста Президента, «сможет оказывать влияние на жизнь страны и гарантировать ее развитие». Однако, на мой взгляд, сравнения с другими странами здесь не работают. Я думаю, что Путин, жесткий прагматик, прекрасно понимает: Россия – не Китай, где на вершине пирамиды власти может быть «наставник», которому достаточно его непререкаемого авторитета, и не Иран, где может появиться аятолла Хомейни, и не Индия, где возникает фигура махатмы - отца нации. В России, особенно после Петра Первого, только сочетание нравственного авторитета и прочной властной позиции обеспечивало руководящую роль человека, стоящего во главе государства. Я думаю, Путин это прекрасно понимает, и, видимо, у него есть вариант, уходя, остаться руководителем страны. Это первое, что хотелось бы подчеркнуть.

Второе, что необходимо отметить, связано с характером вопросов, задававшихся Президенту, с соотношением различных тематик - социальной, внешнеполитической и относящейся к Путину лично. Вопросы социального и социально-экономического плана абсолютно преобладали. Я думаю, их было более 90 процентов. 2 или 3 вопроса относились лично к Путину, – сколько вы спите, как вы осваиваете иностранные языки и что-то еще вроде этого. Некоторые считают, что такое падение интереса к личности Путина вызвано тем, что это уходящий Президент. Я думаю, это не так. Причина в том, что у российского общества, граждан России уже сложилось мнение о личности Путина, и исследовать ее дальше просто нет необходимости. Следующее - сравнительно небольшое количество внешнеполитических вопросов. Это тоже, как я считаю, объясняется не тем, что у народа пропал интерес к внешней политике. Отнюдь. Скорее всего, значительная часть населения удовлетворена той внешней политикой, которая сейчас проводится под руководством Президента и лично им. Той политикой, в которой сделан упор на суверенитет России, ее геополитическое значение, ее роль в мире. И это все подкрепляется реальными действиями. Если проанализировать ответы Путина на вопросы, связанные с внешней политикой, - касалось ли это заявления Олбрайт или Ирана, или каких-то других вопросов (особенно во время его беседы с военнослужащими на космодроме Плесецк) – ответы Президента содержали одну важную мысль: мы укрепляем армию, перевооружаем армию, улучшаем социальное положение военнослужащих, а тем самым мы создаем новые внешнеполитические возможности, - с тем, чтобы можно было проводить независимую, суверенную внешнюю политику.

И основное – это вопросы по социально-экономической тематике. Путин предварил свои ответы рассказом о тех позитивных изменениях, которые произошли у нас в стране за это время. Да, действительно – такие позитивные изменения были. Тем не менее, надо совершенно четко сказать, что эти изменения недостаточны, они не соответствуют тем возможностям, которые в настоящее время у России есть. И ответы Путина, и его вступительное слово не были в этом плане самокритичны. Скажем так, был на них какой-то розовый флер.

Президент говорил о том, что реальная заработная плата выросла на 14 процентов, а реальный рост пенсий (с учетом 300 рублей, которые будут добавлены в декабре) составит 21 процент. Давайте рассмотрим, что за этим стоит. Как сказал Президент, все это – уже с учетом инфляции. Однако инфляция у нас рассчитывается в целом – в добывающих отраслях промышленности, в перерабатывающих отраслях, в строительстве и т.д. А люди ведь это не потребляют. Если взять не инфляцию «в целом», а инфляцию потребительской корзины, которая и так у нас нищенская, то уровень инфляция окажется не 10 процентов и не 8,5, как обещали, а, по крайней мере, 20-25 процентов. Если, я еще раз говорю, рассматривать потребительскую корзину, куда входят не только продукты питания, но и одежда, расходы на жилищно-коммунальные услуги, транспорт, здравоохранение, образование и т.д. Увы, нет такой статистики. А та статистика, о которой говорил Путин, основывается на суммарных арифметических выкладках. Так что эти 14 процентов роста заработной платы уже неоднократно съедены инфляцией потребительской корзины.

А если говорить о пенсионерах, то с учетом роста цен за 3 месяца, после которого они не получили пока никакой надбавки, их просто превратили в нищих. Поэтому я и смею говорить о выступлении Путина как несколько «розовом», недостаточно самокритичном.

И еще. У меня застрял в памяти вопрос Ольги Шкуриной из села Подколодновка, у которой 8 человек детей Она получает по 100 рублей на каждого ребенка в месяц, муж у нее сельхозработник, это – сезонная работа, и она задала простой вопрос: а как жить? И Президент не смог на этот вопрос ответить. Он говорил о материнском капитале, который к случаю с восемью детьми отношения не имеет, он говорил о том, что Ольга, как и другие многодетные матери, может уйти на пенсию в 50, а не в 55 лет (а на что жить?), он говорил о том, сколько сейчас будут платить за первого, за второго ребенка, но как сейчас жить с восемью детьми, если у мужа, единственного кормильца, сезонная работа, – этого Президент не сказал. И это связано с другим вопросом, который был ему задан в Сочи учащимся сочинской гимназии Романом. Молодой человек спросил Президента: какая из проблем государственной важности, которые требовали решения, была для Вас самой сложной? Путин ответил правильно и честно: борьба с бедностью. Но как нужно бороться с бедностью и что государство для этого сделало, он не сказал. Не смог. И понятно почему. Путин говорил о необходимости сокращения разрыва между богатыми и бедными. Однако, если в 2000 году у нас было 7 долларовых миллиардеров, то сейчас их - уже более 50-ти. И разрыв между самыми богатыми и самыми бедными гражданами России не сокращается, а увеличивается. Путин говорил, что проблему решит создание среднего класса на базе малого и среднего бизнеса, но какое это имеет отношение к Ольге Шкуриной, у которой муж как был, так и останется сельхозработником, каких у нас в стране миллионы? И вообще, что сделало государство для того, чтобы поддержать малый или средний бизнес? Когда встречаешься с представителями этой категории предпринимателей, ничего кроме обиды на государство в их рассказах не чувствуешь (и это подтверждает недавний пикет представительниц малого бизнеса у стен московской мэрии). Путин не говорил о том, что для того, чтобы побороть бедность, нужны мощные государственные проекты общенационального значения, связанные с развитием реальной экономики, промышленности, сельского хозяйства. Он говорил о том, что сократилось число безработных, но о том, что необходимо создание большого количества новых рабочих мест, которые обеспечили бы достойную заработную плату, позволяющую гражданам не выживать, а жить, - этого Президент не сказал.

В целом, ничего нового сказано не было. Значит, и политика будет та же, значит, значительного повышения качества жизни граждан России ожидать не приходится.

И тем не менее, хочется закончить разговор на более позитивной ноте. Хорошо уже то, что сразу после ответов на вопросы по «Прямой линии» было собрано Правительство, состоялся соответствующий разговор, даны конкретные задания. Это – хотя бы какое-то конкретное позитивное действие.