Мы усыновили себе учеников
http://www.novayagazeta.ru/data/2007/76/30.html
Чтобы спасти школу, учителя села Прокудино взяли под опеку двенадцать сирот
Прокудино. Последний звонок не стал самым последним
«Видите, у нас дорога есть. Даже в дождь можно проехать», — гордо замечают прокудинцы после часа прыжков на ухабах. Отечественная география измеряется не километрами. До райцентра — тридцать километров, но село считается отдаленным. Мобильники не берут. Городские телефоны не работают. Фельдшера нет. В ДК репетирует ансамбль русской песни. Если кого-то еще беспокоит загадка русской души, добро пожаловать…
Зато в Прокудине есть школа. «Мы не имеем морального права говорить, что сейчас плохо. Ведь раньше было хуже», — замечает директор Светлана Зонова. Однажды зимой ее средняя дочка (детей тогда было трое) порвала сапоги. Зарплата учительницы была 156 рублей. Хватало, чтобы заплатить за газ, свет и «просто не умереть с голоду». Новая обувь в планы никак не вписывалась. Старшая Ксения утешила рыдающую маму: «Мои-то сапоги целы. Мы будем ходить в школу по очереди. Мы же отличницы, мы не отстанем».
Зачем в деревне Пушкин
Стать учительницей Светлана Павловна мечтала с первого класса. «В школе страшнее всего случайные люди. Случайно получили педагогическое образование, потому что недорого, случайно пришли по принципу: а где еще работать? Студентов видно еще на практике. Если на перемене барышня пишет за столом, ученики — в другом углу, можно с уверенностью сказать — не останется. Любовь к детям всегда взаимна. Со взрослыми столько раз обжигалась: вроде все сделаешь для человека, а в ответ получаешь оплеуху.
Дети никогда себе такого не позволят».
В городе ребенок обычно жалуется дома на неприятности в школе. В деревне — наоборот. «Мама может не обратить внимания, что у него плохое настроение, почему красные щеки, нет ли температуры. У нас их — только четыре десятка. Все на виду». Пять — из многодетных семей, 23 — из малообеспеченных. На родительском собрании проводили анкетирование с вопросом: «Как вы проводите время со своим ребенком?». Мамы выразили недоумение: «Чего проводить-то? Подзатыльник и ремня».
«Сельский учитель днюет и ночует в школе», — уверены в Прокудине. Частное репетиторство здесь не принято. Раз в неделю, с сентября по июнь, предметники проводят дополнительные занятия по ЕГЭ (время выбирают сами дети, ведь дома нужно ухаживать за скотиной). Во втором полугодии начинаются консультации к другим экзаменам. Все это бесплатно. Ставка молодого педагога — 2,9 тысячи рублей. Минус 600 рублей на методички, ручки, краски, кнопки, клей и т.д. Главный спонсор отечественного образования — корова. Поэтому рабочий день сельского учителя начинается в 5.00 утра (зимой — в 5.20). Если к лету вырастет бычок тысяч на 20, будет отпуск или ремонт в доме.
Светлана Павловна преподает русский язык и литературу. Объясняет, зачем в Прокудине нужны Толстой и Пушкин: «По окончании школы вам вряд ли придется взять в руки эту книгу. Если не прочитаете сегодня, это проедет мимо вас навсегда». Ищет аналогии героев с реальными персонажами. Один мальчик разглядел: «У меня мама, как Наташа Ростова». «Мастера и Маргариту» за лето прочитали двое из класса. Сочинение писали по телесериалу. Светлана Павловна останавливала кассету и говорила: «На самом деле в книге в этот момент происходит то-то и то-то». «Не хотел я читать этого «Мастера…»,
но раз в фильме столько всего не так!..» — не выдержал ученик Саша.
Профессиональный успех Светлана Зонова почувствовала после двадцати лет практики. Помог Давид Читадзе. «Так редко бывает, что русские дети проявляют интерес к родной речи. А этот мальчик, дома у которого говорят по-грузински, влюбился в русский язык до такой степени, что показал по ЕГЭ второй результат в районе. Вот теперь я состоялась. Как учитель русского языка я уж точно на месте». Сейчас Давид учится в Саратовском техническом университете.
Дочь Ксения, психолог, говорит, что мама не умеет «ставить щит» от чужой боли. Муж Виктор ворчит, что пора уходить из школы: «Нельзя болеть за всех детей. Они сегодня есть, а завтра — не твои».
Оленька
Четыре года назад сбылась мечта Зоновой — усыновить ребенка. «Я всегда хотела десяток детей, но так сложилось, что всего трое. Поговорила с мужем: мне сорок, если сейчас не возьмем, то никогда». Директор интерната показала мальчиков, потом девочек. Восьмилетняя Оля потом рассказывала новой маме: «Когда вы приехали, все решили, что это комиссия. Видим, Лешку остановили — нет, значит, детей выбирают. Я сразу все почувствовала. Думала, зачем одного, другого мальчишку вызывают, если ты приехала за мной?».
В документах Оли значилось: — бомж. Иногда «та» мама запирала ее с братом на неделю и уходила. Когда родительница в очередной раз пропала, мальчика забрал его отец, а Оля стала «государственной».
«Если бы не Оленька, другие побоялись бы брать детей», — считает Зонова. Первых сирот в Прокудино привезли три года назад. Это были воспитанники аткарского приюта, временно изъятые из неблагополучных семей. Жительницы брали детей на несколько месяцев («семейно-воспитательная группа»). Тех, чьи родственники за это время не протрезвели, в детдом не отдали, оставили себе. Галина Саркисовна (подсобная рабочая школьной столовой) оставила Лешку. Он попросил тетю Галю: «Можно, я у вас закончу девятый класс?». Родной сын Илья поддержал — скучно было дома одному. Через год Галина Саркисовна привезла из аткарского интерната десятилетнего Андрея. Двенадцатилетний Вова напросился сам: позвонил и поинтересовался, не найдется ли местечка? Нашлось.
Дело стало массовым, когда пошли разговоры о закрытии школы. После реформы маленькие деревенские школы должны исчезнуть (при подушевом финансировании им не выжить). Детей будут возить в базовые учебные заведения, организованные в крупных селах и райцентрах. Для этого и нужны школьные автобусы, обещанные по нацпроекту. В Прокудине дети кончились. Осталось три десятка учеников. Ни одного первоклассника. «У нас был единственный выход — пополнить ряды приемными детьми», — говорит директор. Согласились шесть из тридцати сотрудников. «Для себя места сохраним и детям поможем», — объясняют учителя. Позвонили в интернат. «Вы что, хотите нас совсем оголить? — ответила директор. — Пенза уже всех отличников вывезла!». Оказалось, это распространенный метод борьбы с реформой. Прокудинцы попросили показать тех, «кто больше всего хочет попасть в семью». Катю взяли для детского сада, Гошу и Вику — для первого класса, Викторию — для второго… Сегодня в селе двенадцать опекаемых детей, ожидается тринадцатый. Прокудинцев уже просят выступить на районном педсовете для распространения опыта.
«Они такие же, как мы»
«Это дети, преданные кем-то. Круглых сирот нет ни одного», — говорят прокудинцы. Сложно было оформить документы. У многих малышей к пяти годам не было даже свидетельства о рождении.
Труднее всего с теми, кто жил в интернате с младенчества. Дети переедают до рвоты. За столом прикрывают хлеб ладонью, «чтобы не украли». Оля только спустя год впервые сказала перед обедом: «Мне немножко». Детдомовцы путают «котлеты» и «пельмени», «муку» и «тесто». Живые овцы и телята производят фурор. Дети не умеют пользоваться шкафом, потому что в интернате одежду «выдавали». Андрей через три месяца в Прокудине признался: «Здесь я не боюсь спать». Из-за постоянного стресса Андрей с трудом держал ручку или ложку: у десятилетнего мальчика тряслись руки.
«Оля шокировала меня. Купишь ей обычные носки, а в ответ столько «спасибо»! Пришлось объяснять: я твоя мама, это моя обязанность, — рассказывает Светлана Павловна. — Они не умеют радоваться так, как «домашние» дети. Летом продали быка, чтобы свозить Олю на Черное море. Она на третий день попросилась домой, потому что боялась потеряться.
А вообще они такие же, как мы, понимаете?».
Первые месяцы дети страшно дрались. «Интернатские» бились с «приютскими» (которые не жили на гособеспечении годами). Елене Геннадьевне, педагогу начальных классов, после очередной драки стало плохо с сердцем. «Они убивали друг друга», — повторяла женщина, глотая валерьянку. Увидев столь неожиданный эффект, ребята придержали кулаки.
«Домашние» дети приняли новичков ровно: ведь те уже стали не «детдомовскими», а «учительскими». Сложнее со взрослыми. «Однажды на улице Оля назвала моего Витю братом. Проходившая мимо женщина возмутилась: какой он тебе брат! Иногда слышу: набрали детей, потому что за них деньги платят! Отвечаю: возьмите и вы, я вам еще из своего кармана буду добавлять. Не соглашаются», — рассказывает Светлана Павловна. На материальные трудности многодетная мать не жалуется. «Когда-то я могла позволить себе только раз в месяц купить килограмм карамели. У меня появился пунктик — чтобы дома всегда был шоколад. У моих детей есть сладкое — значит, у меня все хорошо».
«Села так и умирают»
Учителям повезло с хозяином сельского ООО, оставшегося на месте колхоза. Маленькое хозяйство выкупил 29-летний предприниматель из Саратова Богдан Миронович. Рабочих мест немного, но зарплата вовремя. На уборке механизаторы получали до 19 тысяч. «Не будет школы — село кончится. Где же я возьму рабочие руки? Если так пойдет, через пять лет некого будет на трактор сажать», — рассуждает частник. Богдан Миронович пообещал оплатить выпускникам-сиротам (старшие, Леша и Юля, пошли в 11-й класс) обучение в аграрном университете и медицинском колледже с условием, что ребята вернутся в деревню. Тех, кто не потянет вуз, планирует принять на рабочие должности.
Перед выборами педагоги проводили опрос избирателей. 300 из 400 жителей в графе «Наказ» написали: проложить асфальт и сохранить школу. «Ближайшая школа за 18 километров,— говорит учительница Елена Геннадьевна. — Нас в детстве возили сюда из соседней деревни за шесть километров. На тракторе. Зимой. Метель, мы чуть прикрыты брезентом — страх, своему ребенку такого не пожелаю». Помучавшись, родители Елены Геннадьевны переехали в Прокудино, ближе к школе. И не только они. Сегодня от Сорочьей Крепости (родная деревня Елены Геннадьевны) ничего не осталось. Исчезли Лисичкино, Булыгино… «Села так и умирают: сначала уезжают те, у кого есть дети. Потом остальные», — говорят учителя. Пока прокудинские педагоги спокойны: в следующем году в первый класс пойдут семеро детей.
Надежда Андреева
соб. корр. Новой газеты, Саратов
Село Прокудино, Саратовская область